Образ Петербурга в лирике Державина

В своих стихотворениях, где он описывает Петербург, Державин испытывает на себе всю силу обаяния сказочно растущей Северной Пальмиры. Его пышный слог пронизан полным восхищением столицей, которая хорошеет день ото дня.

Петербург Державина - гордая столица молодой, полной энергии и сил Империи. Это город величаво простой, ясный, отмеченный изяществом вкуса строителей, город гармоничный, лишенный всякого трагизма. Это парадный образ Петербурга. Но описание Петербурга у Державина общее, полуаллегорическое, далёкое от жизненной правды.

Автор прибегает к своеобразному приему описания Петербурга. Перед императрицей Екатериной Великой, плывущей по Неве, разворачивается величественная панорама города. «Суровый Ладогон» со снежно-блещущими власами повелевает своей дочери Неве «весть царицу в Понта двери».

И Нева, преклонши зрак
В град ведет преузорочный.
Петрополь встает навстречу;
Башни всходят из-под волн.
Не Славенска внемлю вечу,
Слышу муз афинских звон.
Вижу, мраморы, граниты
Богу взносятся на храм;
За заслуги знамениты,
В память вождям и царям
Зрю кумиры изваянны.
Вижу, Севера столица
Как цветник меж рек цветет,
В свете всех градов царица,
И ее прекрасней нет!
Белт в безмолвии зеркало
Держит пред ее лицом.
Чтобы прелестьми блистало
И вдали народам всем
Как румяный отблеск зарный.
Вижу лентии летучи
Разноцветны по судам;
Лес пришел из мачт дремучий
К камнетесанным брегам.
Вижу пристаней цепь, зданий,
Торжищ, стогнов чистоту,
Злачных рощ, путей, гуляний
Блеск, богатство, красоту,
Красоте царя подобну…

(«Шествие по Волхову рос. Амфитриды»)

Далекий от жизненной правды, образ Северной Пальмиры включал лишь то, что могло послужить её прославлению. Однако этот образ был близок, понятен всем, кто жил в России в XVIII веке, люди верили в свои силы и умели заставить других поверить в себя. Северная Пальмира не была легендой; в молодой столице ощущалось великое будущее. Державин чужд той тревоги, которая охватит последующие поколения! Трагическая красота Петербурга ему непонятна. Все устойчиво и мирно.

Вокруг вся область почивала,
Петрополь с башнями дремал,
Нева из урны чуть мелькала,
Чуть Бельт в брегах своих сверкал.

(«Видение Мурзы»)

Поэт описывает тихую ночь над Невой, которая величаво несет свои воды меж двух берегов, одетых в гранит. А днем на просторах её набережных радостно дышать весною в шумной толпе горожан. Для поэта не существует борьбы города и стихии. Наоборот, природа и искусство в согласии творят величественную красоту города.

По гранитному я брегу
Невскому гулять ходил;
Сладкую весенню негу,
Благовонный воздух пил;
Видел, как народ теснился
Вкруг одной младой четы.

(«Явление Аполлона и Дафны на Невском берегу»)

Описывая Потемкинский праздник, поэт с восхищением останавливается на архитектуре петербургского дворца. Какие же черты стиля отмечает он: простоту и величественность прежде всего. «Наружность его не блистает ни резьбою, ни позолотою, ни другими какими пышными украшениями: древний, изящный вкус — его достоинство, оно просто, но величественно». («Описание торжества в доме князя Потемкина по случаю взятия Измаила»)

Здесь все «торжественно», как в храме: «Обширный купол, поддерживаемый осьмью столпами, стены, представляющие отдельные виды, освещенные мерцающим светом, который внушает некий священный ужас». Здесь «везде видны вкус и великолепие», но великолепие сдержанное, не противоречащее простоте. Державин живо чувствует и пафос пространства как основную черту блеска, силы:

Великолепные чертоги
На столько расстоят локтях,
Что глас в трубы, в ловецки роги,
Едва в их слышится концах.
Над возвышенными стенами
Как небо наклонился свод;
Между огромными столпами
Отворен в них к утехам вход.

(«Описание торжества в доме князя Потемкина по случаю взятия Измаила»)

Величие дворца вызывает в поэте образ вечного города:

«И если бы какой властелин всемощного Рима, преклоняя под руку свою вселенную, пожелал торжествовать звуки своего оружия или оплатить угощения своим согражданам, то не мог бы для празднества своего создать большего дома или лучшего великолепия представить. Казалось, что все богатство Азии и все искусство Европы совокуплено там было к украшению храма торжеств Великой Екатерины».

Во дворцах Северной Пальмиры должно чувствоваться величие пространств империи, которую венчает она. Империализм Державина — бодрый, уверенный и радостный. В Петербург стекаются богатства из беспредельных пространств империи.

Богатая Сибирь, наклонившись над столами,
Рассыпала по ним и злато и сребро;
Восточный, западный, седые океаны,
Трясяся челнами, держали редких рыб;
Чернокудрявый лес и беловласы степи,
Украйна, Холмогор несли тельцов и дичь;
Венчанна класами хлеб Волга подавала;
С плодами сладкими принес кошницу Тавр;
Рифей нагнувшися, в топазны, аметистны
Лил в кубки мед златой, древ искрометный сок
И с Дона сладкие и крымски вкусна вина…

(«Описание торжества в доме князя Потемкина по случаю взятия Измаила»)

…Казалось, что вся империя пришла со всем своим великолепием и изобилием на угощение своей владычицы… И это империя юная, полная сил, у которой все впереди, и древние римляне дивятся после них невиданному великолепию.

Из мрака выставя, на славный пир смотрели:
Лукуллы, Цезари, Троян, Октавий, Тит,
Как будто изумясь, сойти со стен желали
И вопросить: Кого так угощает свет?
Кто кроме нас владеть отважился вселенной?

(«Описание торжества в доме князя Потемкина по случаю взятия Измаила»)

Державину, упоенному величием растущей империи, грезится образ нового Рима.

Таков Петербург в художественном творчестве Державина. Однако и Державину была ведома тревога за будущее города Петра. В своей докладной записке «О дешевизне припасов в столице» (1797) он выражает опасение за судьбу столицы. Если все предоставить естественному ходу — «Петербургу быть пусту».

«Если не возмется заблаговременно мер, то весьма мудрено и в таком пространстве, в каковом он теперь находится, и в присутствии двора и его сияния выдержать ему и два века. Удалится же двор, исчезнет его великолепие. Жаль, что толикие усилия толь великого народа и слава мудрого его основателя скоровременно могут погибнуть».

Однако вся статья Державина проникнута оптимизмом. Россия должна быть приближена к своей столице. Ее окрестности, глухие и суровые, должны быть заселены и возделаны. «Окружность Петербурга привесть удобрением и населением земель в такое состояние, чтоб она могла прокормить коренных и штатных его обитателей».

Державин, очевидно, хотел видеть Петербург окруженным хорошо культивированною зоной, приспособленной к нуждам столицы, подобно той, что окружала древний Рим, распространяясь на весь Лациум.

Всё творчество Державина оказало большое влияние на поэтов последующих эпох (прежде всего Батюшкова, Вяземского, Пушкина). Соединение торжественности и простоты создает мир сказочного великолепия в его стихах о Петербурге.

Картины Петербурга можно посмотреть на сайте Виртуального Русского музея.